|
Формы скрытого
иконоборчества в современной Церкви
Какое место занимает священный
образ в нашей церковной жизни? Как на восприятие иконы влияет современная
аудиовизуальная культура? Какие богословские исследования необходимы для
развития православного учения об образе? Эти и многие другие вопросы были
затронуты на Третьей международной конференции «Иконология и иконичность»,
состоявшейся 26 января в Издательском Совете Русской Православной Церкви.
Конференция проводится по инициативе доктора филологических наук, богослова
Валерия Лепахина (Сегедский университет, Венгрия). Третий год подряд в ней
принимают участие искусствоведы, иконописцы, богословы, историки и
журналисты из Москвы, Санкт-Петербурга, Новгорода и других городов России.
Актуальность проблематики конференции связана не только с теоретическими
исследованиями, но с самой практикой церковной жизни. Острые дискуссии,
которые разворачивались по многим докладам, свидетельствуют о необходимости
более внимательного изучения литургических искусств и — шире — практики
православного иконопочитания в современном мире. Участники конференции
приняли итоговый документ, в котором заявили о создании специальной рабочей
группы по исследованию проблем иконичности и иконопочитания. Результаты ее
работы будут представлены на следующей конференции. Один из докладов,
вызвавших оживленный отклик участников, мы публикуем ниже.
Начиная разговор о нарушениях догмата иконопочитания в Русской Православной
Церкви сегодня, сразу следует ограничить круг вопросов, о которых пойдет
речь. Мы не будем касаться церковной музыки, архитектуры и почитания мощей,
хотя это тоже имеет прямое отношение к указанной теме.
Определение «скрытое» вынесено в заголовок как указание на то, что
иконоборчество существует в нашей Церкви скорее неосознанно и остается вне
сферы интересов церковной иерархии. Особенно ярко это продемонстрировал
Архиерейский Собор 2000 года, на котором были приняты многие важные
решения, рассмотрены самые разные актуальные вопросы, а о церковном
искусстве не было сказано ни слова. И хотя в духовных школах курс церковной
археологии заменен сейчас на историю искусства Церкви, он все равно
остается самым малозначимым. Такое отношение к церковному изобразительному
искусству представляется непонятным, потому что его важнейшее место в
литургической жизни давно соборно определено, и именно победа над всякого
рода художественными извращениями празднуется как Торжество Православия.
Эпоха открытого иконоборчества в Православной Церкви приходится на VIII—IX
века. В процессе его преодоления был сформулирован догмат иконопочитания и
определено место изобразительного искусства в Церкви. Основной темой,
которая обсуждалась в ту эпоху, являлась проблема изобразимости Христа и
истинности Его воплощения. Сейчас, конечно, подобным образом вопрос не
ставится. Но мы знаем, что тогда не все иконоборцы выступали за полное
уничтожение изображений. Многие, напротив, считали, что иконы Христа и Богородицы
можно оставить в храмах. Но не стоит изображать святых, а если изображать,
то как портреты друзей, в знак любви и уважения. Иконоборческую позицию
занимали и некоторые из тех, кто считал себя поборником икон. Так,
иконоборческой, с точки зрения Православия, оказалась и позиция
Католической Церкви.
Но, несмотря на все многообразие иконоборческих взглядов, святые отцы и
крайних иконоборцев и умеренных одинаково не считали православными. Они
отделяли их от Вселенского Тела Церкви не за то, что они соглашались или не
соглашались писать иконы. Они расходились с ними в понимании того, что есть
Образ Божий в тварном мире и возможно ли познание Божественного через
тварное, что такое икона и кому мы поклоняемся, обращаясь к ней? И, на мой
взгляд, сейчас именно эти вопросы снова нуждаются в осмыслении.
Кому мы поклоняемся, обращаясь к
иконе?
Итак, что есть Образ Божий в тварном мире? Возможно ли познание
Божественного через тварное? Каждый православный, естественно, ответит на
последний вопрос «да». Потому что Сам Господь отпечатлел Свой Божественный
Образ в тварной человеческой природе. По Образу Божьему сотворен мир, и,
познавая его, мы познаем Бога. Образ Божий есть в каждом человеке, но в
грешнике он закрыт грехом, а в лике святого сияет Нетварным Светом, как,
например, у Серафима Саровского. На иконах это сияние изображается в виде
нимбов вокруг лиц святых. Все это знает каждый. А как изображаются лица
святых? Что это — портреты? К сожалению, на этот вопрос ответы окажутся уже
совсем не одинаковыми.
Один из главных идеологов иконопочитания прп. Феодор Студит писал, что на
иконах изображается только то, что есть Образ Божий, запечатленный в лике
святого, а все, что относится к его временной жизни, остается за рамками
иконного изображения. То есть икона — это образ Преображения, изображение
измененной Божественным присутствием человеческой природы, печать
соединения Божественного с тварным. Но если есть Образ, — учит преподобный,
— то всегда существует и Первообраз, который связан с ним по “подобию”, то
есть внешнему виду. «Внешний вид, насколько он имеет место в первообразе,
называется его подобием, — говорит святой, — и вследствие этого один не
отделяется от другого, за исключением сущности». И добавляет, что это
подобие при любых материальных воспроизведениях должно оставаться
неизменным, одним и тем же, и, что в каждом изображении находится
первообраз, «не по существу, а по подобию».
Эти рассуждения преподобного широко известны и подробно излагаются,
например, в книге В.Бычкова «Малая история Византийской эстетики».
Однако учение святого никак не влияет на взгляды тех, кто видит в иконах
некое тождество с парадными портретами, где святые украшены аллегориями,
символизирующими их добродетели, а в руках держат храмы, иконы, свитки с
текстами, подтверждающими их святость. Впрямую, конечно, иконы парадными
портретами не называют, но на практике, следуя принятому в искусствоведении
делению на жанры, они таковыми являются, с той только разницей, что
внешность большинства святых доподлинно неизвестна. Все большее
распространение получают живописные изображения, написанные в духе
академических работ XIX века, которые превращают иконы и храмовые росписи в
картины на историко-религиозные сюжеты.
Почему же в древности учение прп. Феодора Студита привело к сложению канона,
а сейчас апологеты религиозной живописи вообще не усматривают в нем
противоречия своему творчеству?
Дело в том, что когда святой Феодор говорит об Образе и подобии, о том, что
в каждом изображении Образа находится Первообраз, не по существу, а по подобию,
он говорит об Образе и Подобии Бога, который отпечатлелся в лике святого и,
собственно, и является предметом изображения иконы. Любители же картинных
изображений имеют в виду образ и подобие самого человека, святого, конечно,
но именно человека и его телесный внешний вид. В одном случае Первообразом
является Бог, в другом — человек. И если, по Феодору Студиту, икона не
может не быть чудотворной, потому что в ней по Подобию пребывает Сам Бог
(не по Существу, потому что Сущность Его непостижима, но Своими энергиями),
то в другом случае мы видим подобие человека, который только в Духе Святом
может где-то присутствовать отдельно от своего существа.
Это изменение представления о
главной сути изображения влечет за собой очень много искажений догмата
иконопочитания. И, в первую очередь, нарушается учение VII Вселенского
Собора о поклонении. На Соборе говорится, что мы почитаем иконы, но
поклоняемся в них только Пресвятой Троице. Причем такое относительное
поклонение определено не только для икон Христа, но и для икон всех святых.
А как поклоняться Троице в изображении, в котором отсутствует Ее
Образ?
Изменилось и отношение к труду иконописца. Чтобы запечатлеть Образ Божий с
помощью кистей и красок, надо быть или святым, причем наделенным
способностью духовного видения, или писать по образцам, созданным этим
святым, то есть по канонам, а значит, обладать смирением и послушанием. При
живописном отношении к иконе, когда мы изображаем подобие не Бога, а
святого, достаточно быть просто художником. Причем в данном случае
допускается творческая фантазия автора. Образ святого можно дополнить
сюжетным мотивом, пейзажем, архитектурным видом. А чтобы изображение не
походило на картину или портрет, надо всего лишь изобразить святого в
особых одеждах и с нимбом.
Претерпевает трансформацию и представление о чудесах от икон. Иконы,
написанные по канонам, чудотворны сами по себе от момента написания, потому
что в них по подобию присутствует Сам Бог. Они являются источником Его
Благодати, и в Духе являют богоподобные личности святых, на них
изображенных. Именно о таких иконах
рассказывается в Предании Церкви, как о живых, выбирающих место для своего
храма, уходящих от грешников и являющихся в помощь страждущим. Такая
икона способна преображать мир самим фактом своего присутствия.
Икона-портрет — это лишь художественный образ, эмоционально побуждающий
на молитву, Библия для безграмотных, рассказывающая о евангельских событиях
и житиях святых. Именно такое представление о назначении иконы было
сформировано, и затем соборно в 1545 году подтверждено Католической
Церковью.
Художественное
произведение или
окно в горний мир?
Соответственно, с изменением
представления о предмете изображения меняется и само отношение к иконе.
Если икона — это лишь художественный
образ, изображающий святого, то свята она не в силу присутствия в ней Бога,
а потому что освящена священником, а также по молитвам святых и верующих,
то есть «намолена». Она не может быть «живой» сама по себе. Если икону
украли, то она не сама «ушла» в наказание за грехи, а просто ее плохо
хранили. Если икону вернули, то благодаря согласованному и
профессиональному действию правоохранительных органов. Икона — это
художественное произведение, ценное храмовое имущество, а не окно в горний
мир, по выразительному сравнению святых, поэтому для сохранения можно,
например, снабдить ее микрочипами с уникальным цифровым кодом, позволяющим
отслеживать местонахождение через спутник в любой точке земли. И такой
проект сейчас готовится. Впечатляет, конечно, но только тогда все
рассказы о Владимирской, Тихвинской, Курской Коренной, Почаевской, Знамение
Новгородской и многих других иконах Богородицы — это благочестивые сказки,
в которые, видимо не верят «просвещенные»
иконопочитатели католического толка.
Если иконописные изображения святых при отсутствии освящения и сугубой
молитвы не являются священными, то их легко можно использовать в
коммерческих целях. Ведь образы Богородицы, Николая Угодника и даже Христа
— это, как сейчас принято говорить, хорошо раскрученные «бренды». Любое Их
изображение на календаре, записной книжке, наклейке, кольце, кулоне, яйце —
гарантия того, что изделие будет с успехом продаваться. Художники, не
задумываясь, пишут имитации икон для сувенирных лавок, встречаются даже
изображения Богородицы на матрешке! И если следовать логике католических
взглядов на иконопочитание, то это не кощунство. Действительно, подобная
сувенирная торговля очень давно распространена на христианском Западе.
Но если в иконе нет Бога, то что же тогда чудотворит? Почитатели картин
говорят, что икона помогает настроиться на молитву, и Бог чудотворит через
нее по молитве. Поэтому молиться можно перед любой иконой: «лишь бы молитва
ложилась», или вовсе без икон. Подобные высказывания приходится слышать, и
большей частью — от нашего духовенства. Хотя, на наш взгляд, подобные
поучению близки даже не католичеству, а протестантизму, потому что,
продолжая эту мысль, можно сказать, что молиться можно и без Церкви, и
чудеса получать, как Моисей, от камня, куста или напрямую от Бога.
Отношение к иконе как к художественному произведению искажает и
представление о духовной красоте. Для многих она давно уже стала синонимом
хорошего вкуса и художественного качества. Общим местом является мнение,
что икона — это украшение храма и должна стилистически ему соответствовать.
Если храм, например, выстроен в стиле классицизма, то в него никак нельзя
помещать канонический иконостас. Он же не впишется в интерьер и испортит
его! Не убеждает даже прекрасный пример Софийского собора под Петербургом в
Пушкине, где в интерьер Ч.Камерона и И.Старова при реставрации были
помещены канонические иконы, написанные иконописцами Богдановыми.
«Некрасиво!» — приходилось нам не раз слышать от православных художников,
работающих для Церкви. Всевозможные философские системы накрепко поселили в
нас мысль, что категория красоты обязательно субъективна, что это всегда
дело вкуса, эстетических норм, принятых в определенных социальных слоях и в
определенную эпоху.
В действительности же в православной эстетике понятие красоты находится вне
человека, и даже за пределами материального мира. Красота — это Сам Бог. Он
один является источником красоты, и прекрасно только то, что причастно Ему.
Канонически написанная икона, конечно, тоже украшение храма. И образок,
отлитый по канонам, может украсить человека, но совершенно по-другому. Это
явление не материальной красоты, а сияние Пресущественно Прекрасного, это
та Красота, причащение которой возводит к Богу, раскрывает границы
богопознания, очищает и преображает мир. Если следовать определению
искусства как творчества по законам красоты, икона и является настоящим
произведением искусства. Но созданным не по представлениям о красоте
художника или настоятеля храма, а по законам Красоты Божественной.
Вера «в иконы»,
а не в Христа
Католическое отношение к иконе, распространенное в среде церковного клира,
не нравится многим верующим, которые в своей набожности легко уклоняются в
противоположную крайность. Это же вводит в заблуждение и людей
малоцерковных и богословски неграмотных.
Сейчас в церковной среде часто сталкиваешься с убеждением, что икона не
является произведением искусства. Многие считают, что кресты, образки,
иконы должны быть самыми простыми, и их нельзя воспринимать как украшение.
Больше всего в иконе, кресте, образке таких верующих интересует не
каноничность, а личность художника. Нужно, чтобы во всем была соблюдена
видимость церковности. Все сделано обязательно вручную и освящено, и
главное — без использования компьютера. В погоне за прибылью многие
производители ювелирных православных изделий даже в светских магазинах
торгуют освященными предметами и, хотя сейчас мало что делается без
цифровых технологий, пишут на ярлыках «ручная работа».
Что же касается околоцерковных людей, которые интересуются православием, заходят
в храм поставить свечку или взять святую воду, то у них от всего этого
складываются, на мой взгляд, просто дикие представления о назначении икон,
крестов, образков. В поху технического прогресса и развития науки они
всерьез верят, что существуют волшебные предметы. Только сейчас это
называется «энергетически сильные обереги». Они уверены, что если попросить
«сильную» икону, то любая их просьба будет выполнена и все несчастья
пройдут стороной. Обычно такой силой наделяются Казанская икона Божией Матери,
изображения Ангела Хранителя и Николая Угодника. Причем от таких людей
можно услышать, что они верят именно в эти иконы, а не в Христа.
Сильными оберегами, по нынешним представлениям, бывают не только иконы.
Кресты, оказывается, тоже могут быть сильные и не сильные, правильные и
неправильные. Некоторые считают, что на кресте должно быть обязательно
Распятие, потому что без него он не будет «действовать». Другие, напротив,
говорят, что нельзя носить крест с Распятием, потому что это мертвый Бог.
Причем все ссылаются на каких-то священников, которые выступали по радио
или публиковали где-то интервью. В монастырях сейчас появились «учителя»,
которые объявляют подобным, только еще тянущимся к Церкви людям, в основном
женщинам, что у каждого из них есть «своя» икона Божией Матери. Они
объясняют, что это можно определить по дате рождения. Некоторые же, как нам
рассказывали, просто смотрят на человека, а потом говорят: «Твоя Богородица
такая-то».
Проблемы
преподавания
иконописи
В заключение хотелось бы сказать, что, на наш взгляд, первой и главной
причиной такого отношения к искусству среди духовенства и мирян является
система его преподавания в духовных школах, сложившаяся еще в Синодальный
период. Начиная с 90-х годов вышло большое количество книг, в заголовках
которых объединены слова «икона» и «богословие». Для любого специалиста,
занимающегося искусством Церкви, очевидно, что это богословская дисциплина,
впрямую связанная с христологией, христианской антропологией и литургикой.
То, что иконоборчество является христологической ересью, изучается в курсе
христологии. Понятия «образ и подобие», которые так важны для
понимания изобразительной системы иконы, изучаются только с позиции
антропологии. Икону называют «литургическим искусством», но не говорят о
ней на литургике. Преподавание же истории иконописи в подавляющем
большинстве случаев ведется богословски необразованными искусствоведами.
Можно сказать, что зачастую отрыв этих специалистов от обычных людей и
реальной жизни Церкви колоссален. Это особенно остро ощущается на научных
конференциях, где обсуждаются такие архивные, атрибуционные, исторические и
прочие подробности и нюансы, которые уже вообще невозможно соотнести с
практикой.
О людях же, которые приходят к ним на занятия, мало сказать, что они ничего
не знают, они даже ничего не видят. Несколько самых простых вопросов в
начале занятий, и становится очевидным: смотреть и осмысленно воспринимать
увиденное не умеет никто. А ведь именно проблема восприятия иконописи
является центральной в преподавании церковного искусства.
Современные учащиеся, и взрослые, и дети, как духовных, так и светских
школ, даже обычных художников знают плохо. В основном — Шишкина и
Айвазовского. К сожалению, в наших школах учат читать и воспринимать
литературный текст, многие дети занимаются музыкой и их учат слушать, но
смотреть не учат практически нигде. Подавляющее большинство желающих
изучать церковное искусство хотя и относятся к нему с большим патриотизмом,
но в музее пойдут любоваться картинами Айвазовского и даже не задержатся у
икон Рублева. А ведь именно наслаждение от созерцания является необходимым
условием и главным этапом для правильного и духовного восприятия искусства.
Много лет работая с преподавателями школ, мы открыли для себя удивительный
факт: и ученики, и учителя воспринимают русское средневековье мрачным,
невежественным и каким-то грязным. Учителя любят задавать детям вопрос:
«Какой бы краской вы изобразили Древнюю Русь?» И дети выбирают черную и
серую. И это несмотря на то, что они видят белые храмы, золотые
купола, киноварь и лазурит икон. Если выражаться языком современных детей,
для них прошлое нашей Церкви — «отстой». А кинематограф, учебники истории и
различные игры только помогают формированию такого мнения. Знаете как,
например, византийцы изображаются в компьютерных «стрелялках»? Злыми,
хитрыми и слабыми. Зато про западное Средневековье создано столько
романтических фильмов, написаны тысячи книг и сказок. Робин Гуд, король
Артур, Ланселот, Крестовые походы, прекрасные дамы, турниры…
А наши учителя просто не могут заразить таким романтическим духом своих
учеников. Ведь все они воспитаны на Тарковском: татары пытают, монахи
доносят, скоморохов в ямы сажают, язычники голые бегают… И ничего другого.
Только прекрасные безмолвствующие лики икон, которые рассказывают совсем о
другой Руси, но которых они не видят! Мы знаем точно, что человек, раз
увидевший икону, понявший всю красоту и сложность ее художественного строя,
богословскую осмысленность и духовную наполненность каждой линии, никогда
уже не будет равнодушным к Богу и, как когда-то послы св. Владимира, будет
точно знать, что Православная
Церковь — это то место, где Бог с людьми пребывает!
Ольга Губарева-искусствовед, член
Союза художников России (СПб)
|
